Вдохновитель побед

 (посвящается дню Народного Единства)

Преподобный Иринарх, Затворник Ростовский- выдающийся  русский святой, благословивший ополчение Козьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского.. В тяжелое время смуты на Руси, преподобный Иринарх подвизался в Борисоглебском монастыре и провел в добровольном затворе и веригах 38 лет вплоть до своего преставления. Накануне польского нашествия преподобный старец получил откровение от Бога и пешком пришел в Москву, чтобы поведать царю о грядущем бедствии. Во время собрания третьего ополчения Иринарх неоднократно посылал вождям русских людей свое ободряющее слово, призывая их с решимостью и мужеством идти на освобождение православной столицы. Именно от стен Спасо-Преображенского монастыря в Борисоглебском двинулось в 1612 году народное ополчение на Москву. Перед Иринарховым крестом многие из ополченцев клялись одолеть врага, исполнить свой долг и вызволить из беды землю русскую. Ободряя народ, преподобный старец непрестанно  молился об успехе предпринимаемого дела и предсказал князю Дмитрию Пожарскому его полную победу.

Иринарх-Затворник славный,

Среди всех сынов земных,

Стал одним из самых  ярких

Почитаемых святых.

Испытатель страшной муки,

Очевидец горьких бед,

Был во время русской Смутой, 

Вдохновителем побед!

В монастырь мужской на Устье

Под святые образа,

К старцу в келью, с горькой грустью,

Шли крестьяне и князья.

Опочил последний отпрыск

Из династии царей,

С той поры активный поиск 

Начался среди людей.

Славным родом величалась,

Титулованная знать,

Возвратить себе пыталась 

Политическую власть.

Позабыв о вечном Боге,

Обошла святой Закон,

Осквернив себя в пороке, 

Повела борьбу за трон.

Вредный помысел лукавый

Перемазал их  в «грязи».

Начались вокруг  расправы,

Всё смешалось на Руси.

За престол сражались кланы,

Беззаконие творя,

А простые россияне

Ждали доброго царя.

Чтоб не жили самосудом,

А признали Божью власть,

Непокорным, дерзким людям

Попустил Господь напасть.

Совершился справедливый

Благочинный Высший Суд;

И народ, в грехах  повинный, 

Захлестнул  мятежный дух.

Извещало ведь Писанье,

Жизнью правят не цари.

Получили в наказание

Самозванца за грехи.

Навредил и летний холод,

Хлеб не вызрел на полях, 

Разразился сильный голод

В городах и в  деревнях.

Возлагал народ печальный,

Всю надежду на весну,

Но опять  мороз нежданный,

Сжег  посевы «на цвету».

Потеряв напрасно силы,

Вымирали бедняки. 

На окраинах России 

Бунтовали казаки.

А Москва ещё кипела,        

В страстных выборах царя.

Гул недобрый, словно эхо,

Доставал монастыря. 

Где отшельник загрузился 

С головы до самых пят,

За отступников  молился,

Ведь не знали, что творят.

Лишь услышит, что от туда,

Принеслась  дурная весть,

Прибавляет больше груза -

Тяжесть новую за грех.

Усмирить людей  пытался 

Преподобный Иринарх.

Как он только не старался,

Слабый был в них  божий страх.

Что ни день, то потрясение,

Бесконечная вражда;

Уж, казалось, нет спасенья,

За бедою шла беда.

Русь пленить спешили ляхи.

Посягнули на Москву -

Уничтожить Православие

Словно сорную траву.

Протестантская  Унита

Устремилась на восток.

Захватить митрополита

Польский полк вошел в Ростов.

Доложил доносчик пану:

«Там, где колокол звенит,

Приколоченный цепями,

Старец праведный сидит.

Слух здесь ходит  о святоше,

Не бывает он больным,

Даже в сильные морозы

Ходит по снегу босым.

Не берут его защиту

Ни какие холода,

Видно, тёплою молитвой 

Согревается душа!

Из народа он простого,

Видом, кажется, слабак…»

На ростовского святого

Поглядеть решил поляк.

И однажды в тесной келье,

Где молился Иринарх,

Изумлённый, странной вестью,

Ян Сапега встал в дверях.

Увидал перед глазами: 

Ни постели, ни печи,

Весь увешенный крестами, 

Сидит старец на цепи.

И спина, и вся грудина

В тяжеленных  железах;

На плечах висят вериги,

И оковы на ногах.

Поразился пан надменный,

Раб устроенной вражды,

Как  молитвенник блаженный

Нёс великие «труды».

Горячо  монах  молился 

За российских христиан, 

Но сердечную молитву

Не расслышал атаман.

Совесть душу всколыхнула,

Что к добру была глуха.

Зимней стужею пахнуло 

На одетого в меха. 

И незваный гость смутился,

Словно, вдруг, заметил гроб,

А по телу прокатился

Лихорадочный озноб. 

«Разве можно жить здесь, батька,

Без одежды и тепла,

Не согреет ведь лампадка,

Холод лютый у тебя.

Медь, и та позеленела,

Должен уж закоченеть…»

Вдруг тревожно загремела,

Металлическая  цепь.

И смиренный приподнялся,

С огорчением вздохнул, 

На лихого иностранца

Проницательно взглянул.

Опустив,  устало руки,

Отвечал в глаза врагу:

«Эти тягостные муки

Ради Господа терплю.

У Христа прошу подмогу:

Дать российского царя.

Не хочу  молиться Богу 

За чужого короля.

Ты же здесь напрасно ходишь,

Торопись к себе домой.

Час придёт, совсем замерзнешь,

Даже в шубе меховой.

Бог пошлёт, объединится

Православный наш народ,

И начнёт отважно биться

Не щадя своих голов».

Звон цепей пронзил темницу,

Свет  небесный озарил, 

Когда поднятой десницей,

Он врага благословил.